Высокотехнологичный счетчик банкнот. Детекция: по размеру, по оптической плотности, а так же ультрафиолетовая. СПЕЦИАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ!
ПодробнееПрекрасный дизайн кофе-машин Jura сочетается c надежностью и передовой электроникой. СПЕЦИАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ!
ПодробнееСкорее совершенствуйте свой бизнес с экологичным, а главное экономичным монитором Samsung. СПЕЦИАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ!
ПодробнееС чего ты начинал? |
22-12-2023 |
Был один трудный момент, который было трудно передать на фотографии. Когда афганцы спускались вниз по горе, перебив всех талибов, когда они видели трупы врагов, они снимали с них ботинки и, если ботинки были лучше, чем у них, оставляли себе. Очень простое отношение к жизни и смерти. Как патологоанатомы, они не не должны находиться во власти эмоций. Или вот еще история. Человек лежал на открытом пространстве. Он попытался окопаться, но земля была очень жесткая. Он копнул несколько раз и понял, что не может. Тогда он взял то, что было рядом, – на земле лежал убитый талиб. Человек притянул к себе мертвого талиба и остался очень доволен тем, что у него получился такой бруствер. Ему сразу начали орать, что здесь фотограф (они ведь совершенно адекватно понимают ситуацию: «стой, брат, тебя снимают, ты это хочешь ему на фотографию показать?»). Ему кинули шкуру, и он накрыл мертвого, чтобы соблюсти определенные приличия. Для меня.
То, что на фотографии видна шкура, – это метка присутствия фотографа?
Да, без меня, «в жизни», ее скорей всего бы не было. Меня часто спрашивают, что я нахожу в такой фотографии: мне кажется, она выявляет какие-то экстремальные человеческие качества, если можно так выразиться. И отношение к жизни, и отношение к врагу – это та грань, до которой доходят люди во время опасности, когда вопрос стоит о выживании и нравственные критерии стираются. Мною, наверное, движет любопытство, мне интересно, какустроен мир, какустроены люди. И мне хочется поделиться этим с другими, пропустив этот жизненный поток через сетку моего восприятия, моего воспитания. Ведь всё это нарушает прежде всего мои представления о жизни, сначала, до того, как это увидит зритель, это кажется страшным или впечатляющим мне. Это я произвожу отбор материала, акцентов, того, что будет показано на фотографии, и потому эта фотография уже не документ. Моя задача – найти образность в документе, чтобы у зрителя возникли те же эмоции, что и у меня, чтобы он понял, о чем я ему говорю. Они не должны быть согласны или не согласны с моей позицией, но мне важно, чтобы они увидели ее, узнали мои чувства. Но одновременно мне сложно относиться к тем, кого я снимаю, негативно. Я понимаю, что с ними происходит нечто ужасное, но понимаю и то, почему во время войны прикрываются трупом врага или забирают хорошие ботинки с ног.
Это сложная этическая проблема.
Да, в этом мире есть какие-то нравственные точки, которые дают нам не потеряться в нем. Мы живем по этим критериям, и фотография может показать, где эти критерии соблюдены, а где нарушены. Фотография в этом смысле искусство «простое». На него реагируют люди, которые и мало учились, и немного знают. Ее язык довольно прямой и универсальный. Понять его могут все. Это вообще-то свойство ви-зуальности. Мы расшифровываем иероглифы, но мы видим наскальные рисунки, мы понимаем, что на них нарисовано. На нашей стадии цивилизации фотография – это простой визуальный язык общества, понятный всем. Есть только одно «но». Работать, «писать» на этом языке могут немногие.